В тот вечер я гулял в своем родном районе – Ржевке. Тогда еще не было кольцевой рядом, и во Всеволожске не жило столько народу – и поэтому Рябовское шоссе было намного менее загруженным, и вообще в нашем микрорайоне было тихо, зелено, тепло и хорошо. Не помню, с кем я гулял: может с девушкой, может с другом, а может один. Помню, что у меня было спокойное, умиротворенное настроение. Мне было хорошо. 22 года, самое начало осени (11 сентября), все кажется возможным, вся жизнь впереди. Я чувствовал себя полным сил, идей и надежд.
Не помню, сколько было времени, когда я вернулся. Может быть около 5 вечера. Помню, что я вошел в квартиру, и мама из гостиной сразу позвала меня. Я вошел в комнату, и она сказала: «Смотри, что в Америке происходит!» На экране телевизора шел выпуск новостей. Показывали картинку из какого-то фильма-катастрофы: огромный небоскреб, в верхней трети которого разрушено несколько этажей и клубами валит дым.
– Что за фильм? – спрашиваю.
– Не фильм! Это сейчас происходит в Нью-Йорке! – в голосе мамы была слышна неполная уверенность чувств, которую старательно подавлял разум, получивший уже достаточно подтверждений реальности происходящего. Мой же разум, как и чувства, упорно повторяли: «Не может быть! Этого не может быть в реальности! Это кино!» Но картинка стала меньше, а большую часть экрана занял вид телестудии и ведущей, которая совершенно серьезно делилась имеющейся информацией о происходящей трагедии.
И вдруг голос ведущей тревожно (если не сказать большего) донес до зрителей уж совсем невозможное: ко второму небоскребу приближается еще один самолет. И далее я в прямом эфире увидел, как какой-то из боингов врезается в здание и взрывается…
«Нет… да не может быть! Ведь этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! Ведь люди же там. Да как такое возможно?!» – какая-то растерянная ахинея вроде этой проносилась у меня в голове…
В тот вечер я так и просидел в кресле перед телевизором до ночи, даже не разувшись. Не буду врать – я не плакал, и не заламывал руки в горе. Не смотря на весь невозможный ужас происходившего, это все же происходило не со мной, ни с кем-либо из тех, кого я знал, и происходило это очень далеко, в фантастической стране Америка из голливудских фильмов, «где я не буду никогда». Это уже потом, когда я прочитал разные статьи и исследования той трагедии, посмотрел любительские видеозаписи, фильмы художественные и нет – вроде «Дух времени» – только тогда до меня постепенно стал доходить весь этот ад. А особенно в этом осознании помогли песни Брюса Спрингстина (Bruce Springsteen) с альбома “The Rising”. Благодаря всему этому я смог себя хоть в малой степени представить там. И вот тогда пришли и слезы, и отчаяние, и непонимание, и страх, и сочувствие до боли в груди к тем людям.
Кто бы что ни говорил, как бы ни оправдывал свое безразличие, или даже злобу – нет, не должно такое происходить. Ни с кем, ни в одной стране. И никогда меня не убедит тот, кто считает это заслуженным возмездием. Нет!..
Мой любимый музыкант Питер Гэбриел (Peter Gabriel) еще в 1992 году сказал великолепные слова: «Я где-то прочел, что цивилизованность человека определяется тем, где он проводит черту между «они» и «мы». Когда ты помещаешь людей в коробку с надписью «они», то намного проще начать пинать ее, чем если поместишь их в коробку с надписью «мы». Поэтому я думаю, что нам необходимо попытаться переложить всех людей из коробки «они» в коробку «мы»».
Мне кажется, что если каждый из нас искренне сделает это для себя, то все станет намного лучше и проще, и светлее, и добрее…
Bruce Springsteen — My City Of Ruins