На Васильевском острове в Петербурге он жил уже давно. Например, он пережил блокаду и чудом уцелел – в него не попал снаряд или бомба, его почему-то не срубили на дрова суровейшей зимой 1941-го и очень холодной 1942-го. Не меньше ему повезло и в том, что при восстановлении города после войны многие дворы переделывались, старые и больные деревья спиливали, чтобы заменить их молодыми, но его это не коснулось – в тот момент он не был ни старым, ни больным. В общем-то, и сейчас он не был таковым. Но самое главное, что он сохранил – это интеллигентность и воспитанность настоящего петербуржца. Мало кто знал, как много он пережил – он никогда не козырял этим, никогда не упрекал тех, кто не пережил того же. С ним рядом всегда было хорошо и легко...
Далее
Всю свою жизнь она прожила в деревне и ни одна ее веточка, ни один лист никогда не покидали этих пределов. Все ее семена падали в эту землю, и эта же земля некоторым из них давала жизнь. Много горя видела она на своем веку, много боли испытала. Но взгляд ее кроны по-прежнему оставался молодым, энергичным, даже задорным. Более молодые деревья вокруг и белой завистью завидовали ей, и учились у нее этому удивительному качеству. Многие спрашивали совета или жаловались на жизнь, и никого ни разу она не прогнала, не осудила. За что всегда вокруг нее был слышен почтенный шелест:...
Далее
Он был самым веселым растением в лесу, самым оптимистичным и жизнерадостным, и всегда умел развеселить хорошей шуткой или просто счастливой улыбкой. Ничем особо, на самом деле, он не выделялся среди соседей – не был удачливее, или здоровее и пр. Но отношение к жизни, умение радоваться солнцу, теплу, птицам, дождю… одним словом, миру – это было заразительно и притягивало к нему всех без исключения. Он был душой компании и его искренне...
Далее
Он всегда притягивал восхищенные взгляды других растений в лесу, а когда зацветал и, чуть позже, обзаводился ягодами – тем более. Хотя, откровенно говоря, не в цветах и ягодах было дело (к тому же с фамилией в этом смысле явно не повезло –Обыкновенный). Просто в нем чувствовалась порода, что называется «голубая кровь». К тому же он хорошо знал своих родственников с юга: и ближних (Высокие южные Можжевельники), и дальних (Кипарисы, например) – и это добавляло достоинства и стати. А уж если к этому добавить мировую известность их рода среди людей – Можжевельники, что называется, являлись главной изюминкой любимого человеческого напитка под названием Джин – то становилось понятно, почему он был так аристократичен и всегда хорошо выглядел. Может быть даже он был чуть сноблив. Но в меру, это никогда никого не оскорбляло. В конце концов, умение вести светскую беседу в лесу ценилось очень...
Далее
Она была уже стара. Давно была стара. В их заболоченном участке леса даже поговаривали, будто она вечна и со временем абсолютно не меняется. Конечно, это не было правдой. Как и то, что она, якобы, занималась колдовством с тех самых пор, как ушел в мир иной ее горячо любимый муж Леший. Ну, да, она знала все обо всех растениях не только в их лесу, но и вообще обо всех (но это же не колдовство!). Соседние деревья даже поднимали ее на смех, когда она рассказывала, будто где-то далеко есть ее дальние родственники, Карликовые Сосны, толщиной точь-в-точь с ее корни, или, наоборот, высоченные Кедры, которым она, не самое низкое дерево в лесу, и до пупка не доставала. Но она спокойно относилась к необразованности соседей и их неостроумному юмору. Когда живешь так долго, начинаешь лучше понимать, что действительно...
Далее
На самом деле, он никогда не жил на своей исторической родине. Хоть в этом парке в Крыму оказался уже молоденьким саженцем, родился из семечка он в одном из Ботанических садов, где первые годы жизни был взлелеян его работниками. Конечно, деревья вокруг недоверчиво косились на него поначалу, но когда формирование парка было завершено и приезжие туристы толпами восторгались необычностью ВСЕХ его обитателей, а не только ливанца, стало очевидно, что для жителей других регионов страны он не особо выделялся на общем фоне. Так что и недоверие соседей быстро сошло на нет. Как, впрочем, и повышенный интерес к его прошлой жизни – 15-летней гражданской войны людей он не видел, арабского языка не знал, и вообще отличался от остальных только внешностью. А у деревьев как у людей – по одежке лишь...
Далее