Это было первое утро свободы. Наконец-то он был свободен от всего того, что тяготило его в последние годы, будто гири на корнях. Он больше не был должен никому и ничего. Ни обязательств, ни обещаний, ни долгов, ни рамок или оков. И впереди только неопределенность и свобода – все пьянящее множество возможностей и путей. И все зависит теперь только от него самого. Дарованная Богом свобода воли. Это было первое утро счастья в его жизни. И он точно знал, что далеко не...
Далее
Он мечтал всегда. Сколько себя помнил. Окружающие деревья просто ждали, пока он вырастет, зная, что нет ничего хуже для мечты, чем обыденность и цинизм жизни – вот и ждали, пока он станет таким же, как они: грустным, с поломанными ветками и местами содранной корой, тихим под дождем и усталым под солнцем. Но время шло, он рос, мужал, терял, как и все, кору, ветки (одну «слишком прочную и особо мешающую» люди ему попросту отпилили, что было очень больно, но, все же, не смертельно), но все не переставал мечтать. И крона его во все дни, в любую погоду, не смотря ни на какие трудности и горечи была раздражающей их, обывателей: с полуулыбкой и взглядом, устремленным куда-то...
Далее
Это была ее всего лишь четырнадцатая весна – и первая, когда она была влюблена. И весь мир казался прекрасным, хотелось бесконечно смотреть на небо, солнце, траву у ее корней, птиц на ее ветках, улыбаться ласковому ветру и мечтать, и с нетерпением ждать встречи с ним. У нее все еще впереди, в том числе и разочарования и неудачи, но об этом меньше всего хотелось думать теперь. Теперь, когда она знает, что она не только любит, но и...
Далее
На Васильевском острове в Петербурге он жил уже давно. Например, он пережил блокаду и чудом уцелел – в него не попал снаряд или бомба, его почему-то не срубили на дрова суровейшей зимой 1941-го и очень холодной 1942-го. Не меньше ему повезло и в том, что при восстановлении города после войны многие дворы переделывались, старые и больные деревья спиливали, чтобы заменить их молодыми, но его это не коснулось – в тот момент он не был ни старым, ни больным. В общем-то, и сейчас он не был таковым. Но самое главное, что он сохранил – это интеллигентность и воспитанность настоящего петербуржца. Мало кто знал, как много он пережил – он никогда не козырял этим, никогда не упрекал тех, кто не пережил того же. С ним рядом всегда было хорошо и легко...
Далее
Он был самым веселым растением в лесу, самым оптимистичным и жизнерадостным, и всегда умел развеселить хорошей шуткой или просто счастливой улыбкой. Ничем особо, на самом деле, он не выделялся среди соседей – не был удачливее, или здоровее и пр. Но отношение к жизни, умение радоваться солнцу, теплу, птицам, дождю… одним словом, миру – это было заразительно и притягивало к нему всех без исключения. Он был душой компании и его искренне...
Далее