Он мечтал всегда. Сколько себя помнил. Окружающие деревья просто ждали, пока он вырастет, зная, что нет ничего хуже для мечты, чем обыденность и цинизм жизни – вот и ждали, пока он станет таким же, как они: грустным, с поломанными ветками и местами содранной корой, тихим под дождем и усталым под солнцем. Но время шло, он рос, мужал, терял, как и все, кору, ветки (одну «слишком прочную и особо мешающую» люди ему попросту отпилили, что было очень больно, но, все же, не смертельно), но все не переставал мечтать. И крона его во все дни, в любую погоду, не смотря ни на какие трудности и горечи была раздражающей их, обывателей: с полуулыбкой и взглядом, устремленным куда-то...
Далее
Он проклюнулся из семечка так давно, что уже никто в этом лесу не мог бы точно сказать, когда это было. А тех, кто был тому свидетелем, уже давно не было здесь: кто-то стал мебелью, кто-то – дровами и отдал свои уголь и золу на пользу человеку, а кто-то просто умер от болезни и, упав, превратился в пищу для живущих. Он не был сварлив, угрюм или сноблив, не смотря на свой более чем почтенный возраст. Он знал и помнил столько всего, даже половина чего не поместилась бы во все книги, которые возможно было бы из него сделать (но, слава Богу, до этого никто не додумался). И он рад был бы скоротать время и освежить память, рассказывая свои истории кому-нибудь, но никто не хотел его слушать: деревья вокруг либо болтали листьями, либо спали, когда болтать было не о чем; птицы… те вообще, казалось, болтают всегда; а люди просто ходили мимо, восхищались им, фотографировались рядом с ним и никому даже в голову не приходило, что дерево может рассказать какую бы то ни было...
Далее
Она была уже стара. Давно была стара. В их заболоченном участке леса даже поговаривали, будто она вечна и со временем абсолютно не меняется. Конечно, это не было правдой. Как и то, что она, якобы, занималась колдовством с тех самых пор, как ушел в мир иной ее горячо любимый муж Леший. Ну, да, она знала все обо всех растениях не только в их лесу, но и вообще обо всех (но это же не колдовство!). Соседние деревья даже поднимали ее на смех, когда она рассказывала, будто где-то далеко есть ее дальние родственники, Карликовые Сосны, толщиной точь-в-точь с ее корни, или, наоборот, высоченные Кедры, которым она, не самое низкое дерево в лесу, и до пупка не доставала. Но она спокойно относилась к необразованности соседей и их неостроумному юмору. Когда живешь так долго, начинаешь лучше понимать, что действительно...
Далее